19.09.2018. APCNEWS.RU. Нижегородская декоративная хохломская роспись известна на всю Россию. Где на самом деле зародился промысел изготовления деревянной посуды? Как он перешел в разряд искусства и каково современное положение промысла?
Обо всем этом мы беседуем с известным самобытным мастером хохломской росписи, народным художником РФ, членом Союза художников России, почетным академиком РАХ, директором ГБПОУ «Нижегородское художественное училище» Гущиным Николаем Александровичем, сообщает Служба новостей APCNEWS.RU со ссылкой на сайт Русская вера.
Хохлома изначально была промыслом, а потом уже стала искусством
Во-первых, если говорить о промыслах по Нижегородской области в целом, то в каждом районе имеются какие-то свои центры. Например, в Городце это городецкая роспись, городецкое золотное шитье, глиняная жбанниковская игрушка; в Чкаловске — чкаловский гипюр и многие другие.
Если говорить о хохломской росписи, то ей занимаются два района, граничащих друг с другом, — Ковернинский и Семеновский, где длительное время занимались изготовлением посуды из дерева и расписывали по хохломской технике с золочением и применением растительного орнамента. На сегодняшний день эти два центра так и остались, претерпев некоторые изменения в структуре. В Ковернинском районе раньше находилась огромная фабрика «Хохломский художник», насчитывающая более 1000 человек, сегодня она не работает. В Семенове тоже есть большое производство, где находится фабрика хохломской росписи. «Хохломская» преобладает в названии и того, и другого предприятия, потому что это название промысла.
Ложкарное производство. Отделка ложечного черенка, 1897 год
Теперь немного поясню, почему в наших местах занимались этим производством. Год длинный, сельскохозяйственное производство занимает только период «весна-лето-осень», зима бездействует, поэтому надо чем-то заниматься. Также людям нужен был дополнительный доход в семью: пропитаться было нечем. Поэтому изначально это был промысел, к искусству он отошел уже позднее.
До 1961 года у нас были артели и промартели, которые зимой занимались изготовлением посуды, а летом все художники были задействованы уже на государственном предприятии, где художники и мастера работали на производстве круглый год. На сельскохозяйственные работы отвлекались только изредка по приглашению — ходили помочь собрать картошку или заготовить сено.
Ложкари за работой
По сути, в глухом районе Нижегородской области были задействованы в промысле тысячи человек: одни точили, другие резали, третьи проводили заготовку, четвертые расписывали, кто-то сбывал эту продукцию. Все этапы были очень отлажены. И еще был сбыт, поскольку Советский Союз был огромен.
Почему в Хохломе? У нас более 40 деревень только на территории Ковернинского района занимались изготовлением хохломской росписи. Пользовались дешевым подручным материалом. Ковернинский и Семеновский районы — это лесные края, поэтому в качестве материала для промысла выбирали дерево. Например, липа — мягкий материал, поддающийся обработке и в резьбе, и в токарном деле. В целом, я охватываю весь промысел, но мне ближе Ковернинский район, потому что я его лучше всех знаю: я там жил и вырос, знаю всю специфику. Изготовлением изделий занимался почти весь район: кто-то резал ложки, кто-то их расписывал, кто-то их скупал и ехал продавать — так получалось выгоднее всего. Напомним, что сезон заработка — весна-лето-осень, на зиму надо было где-то найти доход, чтобы купить продукты и одеться.
Ложкарный базар в городе Семенове, 1897 год
Заниматься подработкой могли всей округой, а продавать изделия все равно ехали в одно место. Хохлома была торговым селом. У кого была лошадь, тот возил изделия на продажу в Кострому, а в основном возили на саночках в Хохлому.
Многие искусствоведы утверждают (и даже подтверждают документально), что техника изготовления хохломской посуды с золочением дерева пошла от росписи икон. Возможно, это так, потому что золочение дерева в нашей местности преобладает именно в росписи икон. Скорее всего, какой-то этап в технологии хохломской росписи взят из заготовок досок под роспись икон.
В XVI–XVII века. Это подтверждается искусствоведческими поисковыми работами и документами. Год конкретно сказать трудно. В 1991 году отмечали 300-летие Хохломы, хотя, конечно же, нет конкретной даты, что именно в этот день начали рисовать хохлому.
Было село Хохлома, которое до сих пор существует на территории Ковернинского района. Вообще название любому промыслу дает то место, откуда он выходит: Дымка — дымковская игрушка, Жостово — жостовские подносы. Но нельзя сказать, что мастера были только из этого села; скорее — из округа деревень вокруг Хохломы. А Хохлома была торговым селом, где устраивались четверговые базары. Когда не имели названия технологии росписи, говорили: «Откуда везем?» — из Хохломы, из Жостова, из Гжели. В итоге за видом промысла определилось название места, откуда оно расходилось.
Хóхлома, а не хохломá
Все правильно. В 60-е, даже 70-е годы, когда в наши районы стали приезжать городские специалисты из Московского института художественной промышленности, им было выгоднее, да и красивее звучало «хохлома́», чем режущее «хо́хлома». При склонении села Хохлома может быть и Хо́хлома, и Хохлома́. Но если рядом протекает речка Хо́хломка, как мы ее будем называть? Хо́хломкой мы ее и будем называть, а не Хохломко́й. Село Хо́хлома — это на всю жизнь. Мне уже скоро 60, и всю мою жизнь село называлось Хо́хлома, с ударением на первый слог.
Посуда, поскольку постоянно использовалась в быту, то была недолговечной. Ничем не обработанная деревянная посуда быстро выходила из строя, потому что она и трескалась — деревяшка впитывала влагу, а влажное имеет свойство трескаться, — и падала-билась. Поэтому изначально стали искать средства, чтобы придать предмету прочность и практичность: грунтовали раствором особой глины, в состав которой входили клеевые основы, глиной обрабатывали деревянную поверхность, чтобы она забивала поры. В итоге практичных изделий наделали много, но продавались они по одной цене. И потом, каждому хочется в любом бытовом предмете внести красоту: вышивка, лепка, роспись, резьба. Поэтому техника изготовления изделий усложнялась, товар дорожал, мастерам и продавцам это стало давать больше дохода.
Поставок. Работа Н. А. Гущина, 2003 год
Если же посмотреть на старые работы мастеров — там просто условные нажимы кисточкой. Это не та хохломская роспись, которая у нас есть сейчас.
Расписная миска для киски
Есть экспонаты в коллекциях крупных музеев. Они покупались у населения, то есть уже были использованы в быту. Люди их либо изготавливали сами, либо покупали, но именно для пользования — в чашки насыпались крупы, в мисках к столу подавались горячие щи и салаты. Если же сейчас эти крупные музеи покупают работы у нас, то они сразу определяют их в коллекции, не используя в быту.
Чаша. Работа Н. А. Гущина, 2016 год
На сегодняшний день сложно определить, сколько может служить продукция этого промысла, потому что ее вытесняют — как и продукцию вообще всех промыслов — дешевые материалы. Сейчас ведь уже никто не берет на природу или в поход расписную чашку, а покупают в магазине одноразовую посуду, чтобы собрать в пакет и выбросить после пикника. Можно сказать, что на сегодняшний день промыслы имеют какую-то границу между используемостью и работами, как произведения искусства.
Однако в былые времена практичная и недорого расписанная посуда была повседневной. У нас даже, я помню, была «миска для киски», ей там наливали молоко. Фарфор тогда был дорогим, пластиковой посуды тоже не было.
Я вспоминаю, что в период моего детства пользовались в основном деревянными изделиями, то есть что мы делали — тем и пользовались: ложки небольшого размера чашки, миски, плошки. Их называли по-разному, в зависимости от формы. Если токарь выточил просто чашку — значит, это чашка и есть. Если это напоминает глиняную плошку или она для чего-то предназначена — так и называлась: плошка, кандейка, шкатулка. Для каждого изделия было определенное предназначение.
Если я художник, но не умею точить, то я кооперируюсь с соседом-токарем: он делает заготовку, вырезает изделие и отдает мне, чтобы я делал дальнейшую обработку и роспись. Если это происходило среди членов одной семьи, то было еще выгоднее.
Семья за работой
Некоторые семьи строили красильни, к ним приходила красить, например, соседка, у которой не было краски и лака, и ей платили за работу. И в итоге так появились артели и промартели.
В советские годы за хохломой были очереди
Продукцию могла позволить себе почти каждая семья, ее выпускалось много. В 1970–1980-х гг. фабрика работала и в магазине «Народные художественные промыслы» всегда стояла очередь, потому что цены были доступны. Привозили хохлому с фабрики из района, и, не распаковывая в магазине, выставляли короба на улицу. Продавали прямо, что называется, «с колес».
Есть два вида письма хохломской росписи: верховое и фоновое. Верховое письмо — это когда свободным кистевым мазком на золотистую поверхность изделия без какой-то проработки художник наносит орнамент во время работы. Слева — это травный орнамент, а справа — орнамент под листок, когда идет чередование «листок-ягода» на золотистой поверхности. Тот орнамент, который расположен на золоте изделия, называется верховым письмом.
Братина с навесными ковшами (12 шт.). Работа Н. А. Гущина, 2010 год
Фоновое письмо — это роспись под фон, когда в орнаменте оставляются только золотые фрагменты: золотой листочек, ягоды, золотые цветы, а вокруг этого листа закрашен черный, красный либо коричневый фон. Зеленый — это всегда мудрый, хитрый цвет, его надо подобрать очень тонко, поэтому его применяли совсем мало. Кудрина — это тоже фоновое письмо, когда тонкой кистью сначала наносится кудревато-витиеватый орнамент.
Выточенное из древесины лиственных пород изделие вначале нужно особым образом подготовить — вы́ходить. При сушке сырая древесина ведет себя совершенно непредсказуемо, она может в любой момент в руке треснуть с кромки и до дна. Поэтому вначале изделия засыпались стружкой, затем, как на производстве, закрывались в кожуха, чтобы не было вентиляции и света. Когда влага выпаривалась, стружку вынимали — на глазок (это сейчас есть влагомеры) — и изделие продолжало выпариваться самопроизвольно. После этого в сушилках чуть подсушивали, затем грунтовали, протирали мешковиной, потом зашпаклевывали дерево с сучками, чтобы скрыть возможные сколы, и затирали. Далее покрывали олифой — три слоя до полного высыхания каждый. На третьем или четвертом слое, когда олифа уже не высыхает — на отлип (у нас такое название) и чувствуется, что она уже не пачкается, втираем сухую алюминиевую пудру, раньше применяли олово и серебро. Не красим кисточкой, а именно втираем — получается зеркальная поверхность, похожая на алюминиевую посуду. После этого заготовка попадает в руки художника и начинается процесс росписи.
При СССР осуществлялась поддержка многим промыслам. В 1975 году вышло отдельное постановление правительства о сохранении и развитии народных художественных промыслов. Сложно сказать — почему. Во-первых, из-за занятости населения это был доход для государства, потому что наша продукция шла на валюту.
Бочонок. Работа Н. А. Гущина, 2009 год
У нас в области на тот момент валюту мог зарабатывать только автозавод и предприятия народных художественных промыслов. До 1990-х годов мы работали на экспорт во многие страны мира.
Произведения, где присутствуют дополнительные цвета, — это фальсификат
Больная тема... В 90-е годы в истории была переломная ситуация, что отразилось и на промыслах. После развала СССР мы потеряли огромные рынки сбыта — всю Среднюю Азию. Там было много разных факторов: людям полгода не платили зарплату, они были вынуждены уходить, куда угодно. А куда уйдешь в деревне? Начали уезжать, некоторые переключились на торговлю, кто сумел к ней приспособиться. Приходилось как-то выживать, мне, например, как и многим, по шесть месяцев не платили зарплату, бартером отдавали продукцию.
Поэтому на сегодняшний день, когда разрушили фабрики… Разрушили фабрики — это я говорю не образно. В 2016 году, когда готовили материал к Всероссийской выставке народного искусства в Нижнем Новгороде, была Всероссийская конференция по проблемам промысла. У меня было заявлено выступление «Прошлое и будущее Хохломского промысла». Я включил фильм о фабрике «Хохломский художник» и сказал:
Знаете, прошлое я вам могу сказать. А будущее... Сейчас вот посмотрите наше настоящее. А на будущее я прогнозировать не берусь.
Разрушенная фабрика в Нижегородской области
Виртуальный тур по разрушенной фабрике, о которой говорит Николай Александрович, можно посмотреть по ссылке — прим. редакции.
Сегодня на промыслы очень негативно влияет то, что все они приватизированы и находятся в частных руках. Хозяева диктуют свою политику — не на сохранение, а на зарабатывание. В каждом промысле есть определенные традиции, а художников заставляют на основе этой традиции и без традиций искать и развивать что-то новое. В итоге что-то укрепляется, а что-то сразу отметается.
Вот вам такой пример. В хохломской росписи классически используется два основных цвета краски: черный и красный. Золото не является краской, это сложный технологический процесс, о котором я еще не сказал: покрытые грунтом, олифой, алюминием, лаком изделия закаливают в печи, алюминий просвечивает сквозь желтоватую пленочку лака и дает эту золотистость. Дополнительные цвета — это желтый, оранжевый, зеленый и коричневый. Всё, цветовая гамма в хохломской росписи исчерпана. И самое главное, чтобы с таким сжатым спектром красок сделать красиво, вплоть до уровня произведения искусства.
А сейчас посмотришь, и белую краску туда ввели, и фиолетовую, и лиловую, и розовую. Зачем — непонятно. Зеленая краска — скрупулезная, ее нужно добавлять чуть-чуть. Сейчас у нас кичатся фразой: «Зеленый фон в ландыше — это Зыкинская роспись». Доходит до смешного. В свою бытность Зыкина заказала в хохломской росписи набор с орнаментом «Ландыши». И можно было чудесно написать ландыши в классических рамках цветов красок. Нет, они написали на зеленом фоне с белыми цветами, а это уже сразу выпадает из истинной традиционной хохломской росписи. Это китч.
На Семеновской фабрике хохломской росписи вообще начали выпускать продукцию с розовой краской. Сразу падает подозрение, что изделия не проходят закалку в печи, потому что все цвета хохломской росписи, которые я упомянул, выдерживают температуру, не выгорают.
Они думают, что придумали что-то новое? Нет, мы работали, пробовали. Белая краска выгорает, если запустить в печку на закалку свыше 100 градусов. Эти все синие, фиолетовые, розовые — они тоже сгорают. И сразу явно, что произведения, где присутствуют дополнительные цвета, — это фальсификат. Очевидно, что применяют темперную акриловую краску, которая после третьей помывки водой из-под крана или с каким-то химикатом либо облезет, либо потеряет цвет. К чему нужна яркая картинка без гарантии, что она долго продержится?
На объемных вещах, я думаю, идет ручная работа. На плоскостные же предметы, например, детскую мебель, сейчас уже применяют деколь, чтоб товар был недорогим. Но дети, садясь за стол, расписанный вручную, начинают считать: тут три, а тут семь ягодок. И сравнивают: здесь вот это, а здесь нет. То есть они легко отличат ручную работу от автоматического наката деколи, залитой лаком.
Меня как-то пытались убедить, что покупателю неважно, вручную расписано или нет, лишь бы было качественно. Извините меня: бывает, бабушка вышивает небрежно, но это лучше, чем механическая машинная вышивка.
То, что вышито или нарисовано вручную, гораздо душевнее, и это сильно чувствуется. А в случае механического производства идет километраж — и всё одно и то же!
Я даже на мастер-классах не применяю все эти краски — акриловые, темперные. Пусть долго сохнет — я предупреждаю сразу. Проводили мы выездные мероприятия для детей из детских домов. Я, конечно, мог бы заменить на акрил или гуашь, чтобы показать им весь процесс. Но они чувствуют запах краски и понимают, что это то, о чем мы рассказываем: это масляная краска, скипидар; нельзя ее использовать сутки, пока не высохла; она может служить, как декоративная; чтобы использовать предмет в быту, его нужно высушить, провести закалку, покрыть лаком, чтобы дать защитный слой.
Даже на мастер-классах используются масляные краски
Поэтому на таких мероприятиях и на всех выставках, где проходят запланированные мастер-классы, мы проводим всё так же, как художник работает над выставочной вещью.
Почему старообрядцы ценят изделия ручной работы
Потому что у них самих на нынешний день ничего нет! Они же ничего не сохранили: ни промыслы, ни академическую школу живописи, которой мы сейчас обучаем в училище. У них всё на уровне любительских зарисовок, поделок — кружок кройки и шитья. Поэтому они сейчас так ценят то, что сделано руками.
И тоже научились хорошо различать, где механическая работа, а где сделано руками.
Полностью с вами согласен. Если будет возможность провести какую-то выставку именно изделий, выполненных в традициях, а не поделок, то у нас есть, что показать. В прошлом году мы проводили в Мытищах авторскую выставку с преподавателем Надеждой Александровной Лушиной в честь ее 65-летия, в Русском музее была наша выставка с Ольгой Николаевной Веселовой. В январе этого года я проводил свою персональную выставку в филиале Эрмитажа в Казани.
Когда здесь был чемпионат, хорошо продавалась матрешка. У нас же в Семенове есть производство по изготовлению и росписи матрешек. Есть еще изготовление матрешки в производстве хохломской росписи. В те же 90-е годы, когда разваливались одни предприятия, другие пытались приобщить мастеров к себе и открывали новые цеха. Сейчас там есть такой цех. Был у нас разговор с директором фабрики матрешки. Сказал, что выгребли всё. Всё, что было на складах, во время чемпионата было распродано. Но там были определенные рамки: нужно было заранее выкупить разрешение на реализацию продукции с символикой чемпионата, и не каждый мог это оплатить. Вроде «вседозволенность» — и тут же рамки. Люди бы хотели торговать русской традиционной продукцией, но разрешения не получишь, потому что на ней нет символики ЧМ. А за разрешение использовать символику нужно заплатить большие деньги.
Промыслы и туризм были в ведении Министерства малого предпринимательства, потребительского рынка и услуг Нижегородской области. Сейчас, с приходом нового губернатора, создали областной департамент по туризму и народно-художественному промыслу. Деятельность их я пока не вижу и не ощущаю, несмотря на то, что я член Художественного экспертного совета по народному искусству Нижегородской области. У нас собирались на заседания и совещания — мы видели тот новый ассортимент, который готов к выпуску на предприятия. Но он опять свернулся, многим это не надо: они продолжают использовать свои старые наработки.
Чтобы сделать что-то новое, во-первых, надо сделать это новое на базе традиций промысла. Потом его должны утвердить на Совете, оформить массу бумаг, нужно свозить в Москву на Совет Минпромторга РФ, чтобы получить льготу на выпуск этой продукции. Кто-то старается это сделать, но многие опускают руки перед этой волокитой. А пока оформляют бумаги — этот ассортимент уже неактуален. Его надо дорабатывать, чем-то заменять — и снова пускать по кругу всё это оформление документов.
Какая тенденция сейчас наблюдается: долго расписывать вручную или получать готовое изделие «быстро, хорошо и недорого»?
Вспомнил с этим вопросом сериал по произведению П. И. Мельникова-Печерского «В лесах и на горах». Я не мог смотреть этот фильм без разочарования, поскольку явно видно, что на чем-то сэкономили деньги. Наверное, на каком-то эксперте. Показывают весь сериал ассортимент «того времени»:
- прессованные тарелки — в те годы их не было, а здесь наставили целый ряд;
- портреты или картинку в центре изделия — что сейчас делают в Семенове;
- резные глухари — это тоже 90-е годы.
И меня очень корежила эта безалаберность. Пусть сюжет, может быть, сохранили, но заставка до ужаса безобразна. Я потом просто не мог смотреть дальше — так и не досмотрел. Что не картинка — то ляп, что не серия — какая-нибудь ерунда.
Дело в том, что я покупателем хохломской росписи не являюсь. Тем не менее я вижу, что люди какие-то некрупные вещи берут для себя, которые могут быть использованы на кухне под соль, сахар, конфеты. Иногда покупают и большие дорогие наборы.
Если говорить по промыслам — я не знаю, как у них там. Какой конкурс поступления, куда они уходят работать. Дело в том, что промыслы сейчас в основном держатся на том поколении, которое еще успело поработать в 90-е годы. Обещать ничего нельзя. Молодежь тоже хочет получать достойную зарплату, а для этого нужен навык — это ручная работа. А навыку также нужно время.
Братина. Работа Н. А. Гущина, 2015 год
Нельзя за год научиться писать и качественно, и быстро, чтобы не было замечаний и нареканий. Поэтому не могу сказать, сколько человек устраиваются по профессии после учебных заведений.
Ладно еще, если жизнь прошла ярко и есть, что вспомнить
Когда мы учились в 1, 2 и 3 классе, мы писали ручкой-пером с нажимом. Это то же самое, что мы используем в хохломской росписи. Кистью из тонкой линии через нажим снова выводим тонкую линию. А после нас с третьего класса — всё, даже алфавит поменяли. Написание букв стало одной толщины — как из проволоки гнутое. Я даже не знаю, какой сейчас алфавит, как его изображают в букваре и какое написание букв требуют. У меня ассоциация такая: из алюминиевой проволоки загнули эту букву «А», непонятно на что похожую, и весь алфавит дальше.
Ваза. Работа Н. А. Гущина, 2015 год
Конечно, я понимаю, что перьевое письмо отменили в стремлении ускорить жизнь: чтобы быстро писать, не надо макать ручку в чернила. Но в этом случае мы однозначно что-то теряем. И получается, пробежав полжизни, вдруг спохватываемся. Это даже не я придумал — это фраза многих. Оглянулся — а жизнь-то прошла! Это еще ладно, если она прошла ярко и есть, что вспомнить, есть какие-то наработки. А есть те, у которых жизнь серенькая, и все равно прошла.
Я же считаю свою жизнь яркой: много раз представлял промысел на разных международных мероприятиях за границей, где рассказывал и показывал, как это делается. Тут постоянно толпы людей, которым это нравилось. А это не только порисоваться: идет ликбез людям, которые покупают хохломскую роспись и ценят ручную работу.
Гущин Николай Александрович
С каждым изделием, сделанным своими руками, я расстаюсь, как с частью себя. (Конечно, если закупает какой-то музей — это хорошо, если кто-то покупает — тоже хорошо). Бывает, сядешь поработать — не идет и всё. Никак рука-то не идет. Всё стираешь, отставляешь в сторону и берешь тарелку. Этот же маленький мотив, который хотел нанести на крупную вещь, рисуешь на чем-то другом. И потом всё получается. А в другой раз возьмешь эту же вещь и с упоением с самого начала и до конца ее доведешь. И чувствуется, что ты этого хотел.
Беседовал Максим Петухов